СОН ПЕРВЫЙ: КЛАДБИЩЕ
Несмотря на спешку, я все же остановился у доски объявлений, с интересом разглядывая большой листок темно-зеленой бумаги, на котором крупными буквами было напечатано: «23 ЧИСЛА, В 20:00 ДИСКОТЕКА В БОЛЬШОМ АКТОВОМ ЗАЛЕ. ПРИХОДИТЕ ВСЕ!». Все так все, подумал я. Надо будет сказать остальным.
- Эй, Эван! – послышался позади звонкий мелодичный голос.
- Привет, Джес, - сказал я, обернувшись.
- Что-то ты сегодня припозднился, - улыбнулась она. – Что-то случилось?
- Да так, задержался на работе, ничего особенного, - отмахнулся я, проводя рукой по ее светлым волосам. – Видела объявление о дискотеке? Которая через неделю? Может, сходим?
- Почему бы и нет, - пожала она плечами, . – Пошли, остальные уже ждут.
Под остальными она имела в виду Алана и Дженсена – еще двоих парней из нашей компании. Я познакомился с ними два года назад, когда бросил наркотики и переехал сюда. Да, я был наркоманом. Пару лет назад я был в компании своего школьного друга Эда Хая, который и втянул меня в историю с колесами. Но прошло некоторое время, и Эд погиб в перестрелке. После этого я сделал титаническое усилие, бросил наркотики, разорвал все связи с той бандой и переехал сюда. Здесь я поступил в университет и встретился с бывшей одноклассницей – Джессикой Лайтнинг. Честно сказать, в детстве я был по уши в нее влюблен. Мы долго не виделись, и эта встреча заставила меня вспомнить все то, чего я лишился из-за Эда. Я, недолго думая, признался ей в том, что все еще люблю ее, и с тех пор мы вместе. Также, я устроился на работу официантом в закусочной неподалеку от университета, где подружился с еще одним однокурсником Аланом Роком. А позже к нам присоединился старший брат Джес – молодой художник Дженсен. С того момента прошло уже два года, и я всем сердцем рад, что провел Великую перемену. Моя жизнь круто изменилась, и в лучшую сторону. Сегодня мы договорились встретиться в холле универа и пойти в бар – Дженсен собирался познакомить нас со своей невестой Амандой Хоум.
Ребята стояли в коридоре, о чем-то весело переговариваясь.
- Смотрите, кого я нашла, - издалека окликнула их Джес.
- Чего так поздно? – усмехнулся Алан, сжимая меня в крепких объятиях. – Как у меня выходной, так ты все время опаздываешь!
- Правильно, не на кого ведь свалить грязную работу, - отшутился я, пожимая руку Дженсену.
- Ну что, идем, - спросил художник. – Уже пора.
- Вперед и с песней! – воскликнул Алан.
- Никаких песен! – пригрозила ему Джес. – Алан, сегодня ты трезвый.
- Это нечестно, - он демонстративно выпятил нижнюю губу и промямлил: - Как бы тебя тащить не пришлось, большая мамочка.
- Заткнись, - шикнула на него «мамочка». – Идем уже.
Всю дорогу до бара мы шутили и смеялись. Дженсен поначалу слегка волновался, но довольно скоро беззаботная аура Алана подействовала и на него. Мы еще не успели дойти до бара, а люди вокруг уже начали считать нас пьяными. Увидев нас, громко смеющихся, Аманда, маленькая рыжая девушка, засмущалась, но ненадолго. Анекдоты и глупые истории Алана смогли развеселить и ее. Просто невозможно было не смеяться над шутками этого растрепанного очкарика. Он из любой ситуации выходил с широкой улыбкой и зычным смехом. Вообщем, знакомство прошло просто великолепно. Было уже за полночь, когда мы, слегка в нетрезвом состоянии, разошлись по домам. С трудом добравшись до квартиры, я как был, в одежде, рухнул на кровать и мгновенно заснул, смутно осознавая, что через пару часов мне надо идти на работу. Но мне было плевать. Жизнь была великолепна, Великая перемена стала для меня вторым шансом. Из пылающего Ада я попал прямиком в Рай. Думая об этом, я уснул с широкой улыбкой на губах.
Когда я раскрыл глаза, я подумал, что уже надо идти в закусочную. Но что-то было не так. Я все еще лежал в своей постели, но не в своей квартире. Надо мной простерлось черное небо, на котором не было ни луны, ни звезд. Кровать стояла посреди мертвой дороги, смутно освещаемой уличными фонарями. У самой земли висело легкое покрывало бледного тумана. Поначалу, мне показалось, что я на каком-то кладбище, пока я не заметил странную, пугающую деталь – вместо надгробных камней здесь стояли безликие манекены, на каждом из которых кривым почерком был вырезан номер. Дорога вела к небольшому холму, на котором возвышалось заброшенное здание, напоминающее больницу. Я медленно встал с постели и огляделся. Обугленные деревья пытались ухватиться своими кривыми голыми ветками за такой же кривой забор, холодный, пронзающий все естество ветер завывал, словно умирающий. На секунду мне даже показалось, что я услышал плач младенца. Я подошел к одному из манекенов. На его голове было неровное число 11. Что-то заставило меня поднять руку и дотронуться до него. В ту же секунду нечеловеческий вопль, соединивший в себе сотни стонов умирающих и криков страдающих, раздался в моей голове. Он шел изнутри, но и снаружи тоже. Вопль, подобного которому не услышишь даже в Аду, взорвал мою голову. Крик о помощи существа, на веки пойманного в клетке, стены которой измазаны страданием и болью. Крик, вернувший меня в реальность. Но я вернулся другим. После этого крика я уже не был старым веселым Эваном Саммерсом. Этот крик был Великой переменой.
СОН ВТОРОЙ: ПРЫЖОК В БЕЗДНУ
Прошло два дня, хотя точнее сказать две ночи. Дни были лишь короткими промежутками между визитами на Кладбище. И каждый раз эти визиты заканчивались таким же криком, постепенно разрушающим мой разум. Я совсем изменился. Перестал шутить, побледнел, старался избегать людей. А к магазинам с манекенами я и вовсе не подходил. Один взгляд на эти безликие статуи пробуждал во мне неземной страх. А вы бы на моем месте не стали бы параноиками? На каждом шагу меня преследовало эхо вопля, который стал для меня своеобразным будильником. Я чувствовал, как с каждой ночью все глубже и глубже погружаюсь в бездну тьмы.
К сожалению, мои друзья тоже это заметили. Они сильно за меня волновались, и я чувствовал это. Вот только я не понимал, чего они так волнуются. Они волнуются, я схожу с ума и боюсь шагу сделать, не оглянувшись. Подумаешь! Ребята всеми силами пытались меня подбодрить, вот только это было невозможно. Их шутки теперь казались такими далекими, бессмысленными. Я, казалось, совсем потерял способность веселиться.
- Эван, - подошла ко мне Джес перед лекцией, когда я тихо сидел и тупо чиркал ручкой в тетради. – Не хочешь сходить сегодня в кино?
- Нет, извини, - в другое время я бы с удовольствием согласился, но… - У меня дела.
- Парень, что с тобой? – спросил подошедший Алан. – Ты сам не свой. Как будто манекен…
- Что?! – вскочил я. Джес и Алан в страхе отпрянули. Успокоившись, я сказал: - Извините, но я бы хотел побыть один.
Остаток дня я действительно был один. Помните, я упомянул свои бессмысленные рисунки? Не такие уж они были и бессмысленные. Сам того не понимая, я раз за разом рисовал Кладбище. Хотя, в последнее время сознание меня совсем не слушалось. Как я уже сказал, мой «будильник» медленно, но верно разрушал мой мозг, превращая меня в лишенное смысла существо. И все же, несмотря на страх, я ощущал, как что-то потустороннее тянет меня обратно туда. С каждым разом я засыпал быстрее и быстрее, хоть и не хотел возвращаться.
И вот, однажды я решил провести еще одну Великую перемену в своей жизни. Я уже упоминал больницу во сне, так? Я решил войти туда, пусть даже это будет стоить мне жизни. Собственно, к этому я готовился. А какая-то часть меня на это даже надеялась… нет… В глубине души я жаждал конца этой жизни, этого кошмара. Я был готов ко всему. Во всяком случае, я так думал. Но сначала надо было закончить с делами на этой земле, которая перестала быть для меня родной.
Сперва, я решил зайти к своему учителю мистеру Бронксу и забрать у него зачетку. Черт его знает, зачем она мне сдалась, но я хотел ее забрать. Я вошел в тускло освещенный офис профессора и произнес:
- Мистер Бронкс? Можно взять зачетку?
- Конечно, мистер Саммерс, - кивнул маленький лысеющий толстячок на стуле. – Заходи. У меня есть подарочек для моего лучшего ученика, - вместе с книжкой он протянул мне плитку шоколада.
- Спасибо, профессор, - я попытался состроить какое-то подобие улыбки, но получилась непонятная гримаса, поэтому я поспешил удалиться. Следующей остановкой были мои друзья.
Они все вместе стояли у аудитории и что-то обсуждали. Наверное, меня. Я подошел и без церемоний поцеловал Джес.
- Джессика, - сказал я. – Я всегда любил тебя, и всегда буду любить. Алан, - я крепко обнял лучшего друга, - ты мне был как брат. Дженсен, ты хороший друг, и я всегда буду ценить твою дружбу. Знайте, время, которое я провел с вами, было лучшим в моей жизни.
- Эван, что… - хотела что-то спросить Джессика, но я стремительно ушел.
Я, не объясняясь перед охраной, вышел из универа и отправился в аптеку. Здесь я протянул подделанный еще вчера рецепт врача, по которому смог купить упаковку сильного снотворного. Чем ближе я подбирался к цели своего плана, тем ярче проявлялась на моем лице ненормальная улыбка. Я точно сошел с ума – радуюсь тому, что встречусь лицом к лицу с сильнейшим страхом в истории человечества.
Вернувшись в квартиру, я растворил кучку таблеток снотворного в воде, выпил зелье одним глотком и закусил шоколадом, чтобы подавить горечь. Таблетки подействовали через пару минут. Я запер дверь и уснул, приготовившись к худшему.
В первую очередь, оказавшись на Кладбище, я решил проверить, все ли работает как надо. Поэтому, я быстро дотронулся до манекена номер 27. Крик вновь пронзил мою сущность, но я не проснулся. Глубоко вдохнув холодный воздух, я засмеялся, и смех сумасшедшего эхом разлетелся вокруг. Я быстро побежал к двойным дверям заброшенной больницы. Набрав в легкие несуществующего воздуха, я толкнул дверь. Передо мной открылась тьма. Я сравнивал свое безумие с бездной. Но я был неправ. Больница – бездна. И с безумной улыбкой я шагнул во тьму этой бездны.
СОН ТРЕТИЙ: КАМЕРА ПЫТОК
Эван не брал трубку, на занятия не пришел, дверь была заперта. Джес чувствовала, что случилось что-то плохое. Хорошо, что он пару недель назад подарил ей ключи от своей квартиры. Она осторожно открыла дверь и вошла. В комнате работал телевизор, а сам Эван неподвижно лежал на постели. Из груди Джес вырвался невольный крик, когда она увидела на столе полупустую пачку снотворного. Неужели он захотел покончить с собой? От этой мысли голова у нее пошла кругом. Она немедленно вытащила телефон и набрала 911.
Штукатурка осыпалась, коридор был усыпан битым стеклом и ржавыми железками. Тусклый свет ламп постоянно мерцал, из-за чего я вздрагивал от каждого шороха, которые видимо мне казались. Вдруг, я услышал голос. Он раздавался отовсюду: от стен, мусора, моей одежды. Он был везде, но я знал, что его не было. И этот вездесущий несуществующий голос звал меня.
- Эван… Эван… - к нему присоединилось около дюжины накладывающихся друг на друга голосов.
- Добро пожаловать в Ад…
- Это хуже Ада…
- Ад – это Рай…
Я огляделся по сторонам в тщетной попытке разыскать источник голоса. Спиной я ощутил приоткрытую дверь. Дверь вела в палату, напоминающую таковую из сумасшедшего дома. Там, за столом, сидел Дженсен.
- Дженсен? – я не поверил своим глазам. – Это ты? Ответь мне!
- Эван, - я в ужасе отпрянул, когда художник повернулся. Его левая рука была вырвана с корнем, лишь кость оставалась торчать, а из пустых глазниц медленно стекали кровавые слезы. Он улыбнулся и протянул мне оставшуюся трясущуюся руку. – Привет, Эван. Не бойся, просто пожми мне руку.
Я закричал и бросился бежать. Черт знает, куда и как долго я несся, но я не хотел ни на секунду оставаться на месте. Я знал, что выхода нет, я вошел сюда и должен дойти до конца, но ужас охватил всю мою сущность, заставляя бежать быстрее и быстрее. Наконец, я увидел дверь в конце коридора. Для меня это было спасением, я со всех ног бросился к ней и на ходу чуть не снес с петель. Но теперь я знаю, что зря так туда рвался.
Комната, в которой я оказался, была чем-то вроде приемной с висящими под потолком клетками. Во многих из них лежали гниющие трупы, вокруг совершенно бесшумно летали неестественно большие мухи. Но было кое-что, что вновь ввергло меня в состояние ужаса. Это была Джес. Она, обнаженная, стояла в одной из клеток и смотрела на меня, если так можно сказать – ее глаза были зашиты, а все лицо усеяно длинными тонкими иглами. На ее груди был грубо вырезан кривой крест.
- Эван, - прошептала она. – Я так рада тебя видеть. Подойди сюда, поцелуй меня, любимый.
Я попятился назад, мое сердце колотилось, словно молот по наковальне. Я случайно задел мусорный бак. Он упал, а из него вывалились маленькие мертвые человеческие зародыши. Вскоре в дверях появился Дженсен, все также протягивающий мне руку. Из стены рядом со мной начало что-то выбираться, захлебывающимся от слез голосом кричавшее:
- Эван! Зачем?! Зачем ты предал нас?!!
Я больше не мог выдержать. Что-то в моем мозге щелкнуло, я перестал воспринимать реальность. Я бы с удовольствием упал в обморок, но почему-то не мог. Я просто встал на колени и громко закричал. Не знаю, сколько я кричал, но долго, уж это точно. Из моих глаз градом сыпались слезы, я дрожал от первобытного страха. Но я вышел из этого состояния так же быстро, как и вошел в него. Едва заметив дверь в дальнем конце комнаты, я решил, что хватит себя жалеть. Оглядевшись вокруг, я понял что делать.
Когда Дженсен подошел ко мне достаточно близко, я бросил в него мусорным баком, вскочил и бросился к двери. Лежащие на полу зародыши прыгнули на меня, но я защитился от них опрокинутой лавкой. Казалось, сердце мое сейчас разорвется. Но я должен был дойти до конца, просто должен был. Должен был, черт возьми! Безумно засмеявшись, я вновь кинулся к двери, и в этот раз успешно. Захлопнув ее за собой, я отдышался и снова засмеялся.
- Получили, сукины дети! – кричал я, плача от радости. – Я вас поимел, говнюки! Я сделал вас! Чтоб вы сдохли, твари вонючие! Я выиграл!!
Успокоившись, я встал и пошел дальше по коридору. Довольно скоро я вышел в следующую комнату. На этот раз, с Аланом. Он был в центре, его глаза были замотаны окровавленной тряпкой, вся нижняя часть тела заменена каким-то ненормальным механизмом с пилами-колесами, ладони были зажаты в огромных тисках, а из спины к невидимому потолку тянулась ржавая цепь.
- Эван, - с трудом прошептал он. – Это ты?
- Да, тварь, - грубо выплюнул я.
- Да, я тварь, - усмехнулся Алан. – Но послушай. Ты должен идти дальше, пока они не нашли тебя.
- Кто они?
- Палачи. Они наказывают тебя за твой грех.
- Какой грех? – не понял я. – Что я сделал?
- Ты узнаешь позже, - покачал он головой. – Они идут, я чувствую. Слушай, видишь цепь у меня на спине? На ее конце мое сердце. Вырви его, и дверь откроется. Ты должен дойти до конца.
- О чем ты говоришь? – продолжал в недоумении спрашивать я.
- Нет времени! – крикнул Алан. – Вырви мое сердце и иди дальше!
У меня не было выбора. В любом случае, он знает это место гораздо лучше меня. Я не торопясь подошел к цепи и ухватился за нее двумя руками.
- Алан, - прошептал я. – Что это за место?
- Больница, - ответил он. – Больница твоего разума.
- Больница, - усмехнулся я. – Скорее камера пыток. Прости меня, Алан.
Я с силой потянул. Мой лучший друг, единственный, кто стоял на моей стороне, пронзительно закричал. Его вопль разрывал мое сердце, мою душу, мой разум. Казалось, больше в моем мозге разрушать нечего, но я был так далек от истины. Наконец, цепь окончательно вышла из тела Алана, а вместе с ней и его сердце. В ту же секунду он замолчал и умер. Некоторое время я стоял на месте, глядя на изуродованный труп, после чего медленно побрел в сторону дыры в стене, которую он назвал дверью.
СОН ЧЕТВЕРТЫЙ: НЕ ОТСТУПАЙ
Джес столкнулась с доктором в коридоре, по пути к палате Эвана.
- Доктор, как он? – спросила она.
- Пока ничего конкретного сказать не могу, - ответил врач. – Но, скажу вам честно, шансы на выздоровление довольно малы. Мне жаль.
Я шел по длинному темному коридору уже, наверное, несколько часов. Честно сказать, я уже почти забыл, что такое солнечный свет. Я провел в Больнице столько времени, что точно сказать нельзя. Будь оно все проклято.
Внезапно, впереди зажегся свет, и я увидел странное существо. Это был человек, но его кожа была мертвенно-синей, тело распухло и покрылось гноящимися язвами. Мне понадобилось некоторое время, чтобы понять, кто это.
- Стэн? – это был член моей старой банды. Я слышал, что через пару дней после моего ухода, он утопился. Стэн всегда полагался на меня, считал своим старшим братом. Он был слабоумным и не смог выдержать моего ухода.
- Эван, - протянул мертвец. – Зачем ты сделал это со мной? Зачем ты убил меня? Ведь мы дружили, мы все делали вместе, а ты убил меня. Зачем?
- Стэн, я… - попытался я вставить слово.
- Это не имеет значения, - покачал он головой. – Я разорву тебя в клочья.
Я приготовился бежать, когда распухший толстяк начал подниматься. Но у него ничего не получилось. Он упал. Еще одна попытка встать также не увенчалась успехом. Сколько Стэн не пытался подняться на ноги, он постоянно падал обратно. Поняв, что ничего у него не получится, Стэн подобно ребенку протянул мне руки.
- Помоги мне, Эван, - сказал он. Из его глаз потекли слезы. – Пожалуйста. Подними меня, Эван, пожалуйста.
Я же стоял и невозмутимо смотрел на него. Вдруг, его кожа начала расползаться в стороны, из всех возможных отверстий начала течь жидкость. Стэн гнил заживо. Его тихий плач превратился в настоящие рыдания, но я не думал приближаться. Когда же я все-таки двинулся ему навстречу, в его глазах зажглась надежда. Но он зря надеялся – я прошел мимо, даже не оглянувшись назад. Еще долго мне вслед неслись его рыдания, но я собирался оборачиваться – слишком уж высока цена за это. Нет, я принял решение идти дальше.
Как оказалось, это было лишь начало веселья. Вскоре, мне встретился еще один Палач. Это был я сам. Вот только я был тощий, бледный, глаза были покрыты мутной пеленой, а руки усеяны отверстиями от шприцов.
- Оглядись вокруг, Эван, - произнесла копия. – Если бы ты остался с ними, этого бы не было. Все из-за того, что ты бросил наркотики. Зря ты это сделал. Это свело тебя с ума, дружище.
- Может быть, - пожал я плечами. – Но я не сожалею о своем выборе. Может быть, я и сошел с ума из-за этого, но я хотя бы жив, и у меня прекрасная жизнь. Поэтому, бросить наркотики было самым лучшим решением в моей жизни.
Моя копия пронзительно завизжала и, схватившись за голову, упала на колени. В следующую секунду, эта самая голова разорвалась на миллион осколков, забрызгав меня кровью и каким-то подобием мозга. Меня вырвало, ноги подкашивались, но я нашел в себе силы идти дальше.
В конце концов, я дошел до конца коридора. Еще одна дверь, чего и следовало ожидать. Я, глубоко вдохнув, открыл ее. За дверью оказалась аудитория из университета. За железными ржавыми партами сидели Дженсен и Джес, а у решетки-доски был мистер Бронкс. Казалось, что его разорвали пополам, пока он сидел в позе лотоса. Его перекрещенные ноги лежали на полу, а верхняя часть тела висела на цепях, непрерывно поглощая шоколад. Завидев меня, Дженсен улыбнулся и поднялся со своего стула, усеянного гвоздями.
- Эван, как я рад, что ты пришел, - сказал он. – Но, боюсь, тебе придется уйти.
- Нет, Дженсен, я не уйду, - твердо отрезал я.
- Но ты должен, - продолжал он стоять на своем. – Тебе просто нельзя идти дальше.
- Как твой учитель, - с набитым ртом промямлил Бронкс, - приказываю тебе немедленно удалиться.
- Лучше уйди, милый, - попыталась улыбнуться Джес.
- Нет, - еще тверже ответил я. Мне действительно хотелось уйти, но нельзя было отступать сейчас, когда я зашел так далеко.
- Тогда мне придется убить тебя, - вздохнул Дженсен, поднимая с земли ржавую трубу.
Он не торопясь подошел ко мне и замахнулся для удара. Но мне удалось вовремя пригнуться, из-за чего труба со свистом пролетела у меня над головой. Еще один удар. В этот раз мне пришлось буквально упасть на пол, чтобы уклониться. Я ударил ногой по единственной руке Палача, выбив из нее трубу. Схватив оружие, я ударил им по коленной чашечке врага. Раздался хруст, а потом Дженсен тяжело упал на другое колено. Я нанес удар ему по лицу и вонзил трубу в горло. Пришлось поднапрячься, но мне удалось вогнать оружие так глубоко, что довольно скоро оно вышло с другой стороны уродливого тела и со стуком ударилось о землю.
Джес вскрикнула, Бронкс уронил свой шоколад, в шоке глядя на поверженного ученика.
- Зачем?! – кричала Джес. Швы на ее глазах немного порвались, и по щекам катились кровавые слезы. – Зачем ты это сделал?! Почему ты просто не уйдешь?!
- Потому что однажды отец сказал мне, - ответил я, проходя мимо. – «Никогда не отступай, сынок, никогда».
Больше я не оборачивался. Я подошел к двери в дальнем конце аудитории и, слегка помедлив, открыл ее.
СОН ПЯТЫЙ: КТО ТЫ?
Джес сидела в палате Эвана, держа его за руку, и тихо плакала. Доктор сказал, что шансов на выздоровление нет, и завтра его отключат от системы жизнеобеспечения. Разрешение уже дано, все документы подписаны. Через несколько часов Эван навсегда покинет этот мир.
За дверью оказалась большая круглая комната, стены которой были исписаны кровавыми надписями. Эван знал эти надписи, до сих пор он помнил их. Любимые фразы Эда Хая. Они были повсюду. Посреди комнаты, подвешенный на ржавых цепях, висел человеческий зародыш. Он взглянул на меня. Обычный человек бы упал в обморок от такого зрелища, но за те несколько часов, что я провел в Больнице, я уже привык к таким вещам. Поэтому, я спокойно подошел к зародышу и приготовился свернуть ему шею, если он решит «помучать» меня.
- Здравствуй, Эван, - проговорил он. – Ты должен многое понять, прежде чем войдешь в ворота за моей спиной, - только сейчас я заметил огромные железные врата. А может, они только что появились, кто знает.
- И что же я должен понять? – спросил я.
- Ты должен понять, что это за место. Слушай внимательно, второго шанса у тебя не будет. Все началось два года назад. Ты знаешь, что Эд погиб в перестрелке, так? Забудь об этом. Это неправда. И ты знаешь это. Но ты не хочешь этого принимать. Я расскажу тебе, что случилось. Однажды, когда тебя не было с бандой, Эд увидел беременную женщину. Он тогда был под кайфом и решил дать ей принять немного. Эд был очень сильным. Женщина пыталась вырваться из его цепких лап, но не смогла. Она отказывалась от наркотиков, кричала, звала на помощь, но рядом никого не было. Эд разозлился и начал бить ее. Он бил долго, очень долго. Бил, пока она не замолчала. Но Эд на этом не остановился. Он вытащил нож и разрезал ей живот. Он вытащил оттуда зародыша и откинул его в сторону. Стэн позвонил тебе, но когда ты приехал, ты увидел лишь окровавленные тела и Эда. Смеющегося и плачущего одновременно. Он взглянул на тебя и предложил искупаться в крови грязной сучки и ее вонючего отброса. Что-то в твоей голове изменилось в тот день. Ты схватил лежащую рядом трубу и ударил его по голове. Ты бил его так же, как он бил женщину. Но ты был дольше. Эд уже был мертв, а ты все еще бил его, пока от его головы не осталось лишь кровавое месиво. И то, ты остановился лишь потому, что остальные оттащили тебя. Эд навсегда остался в твоей голове, как Дьявол. Твой разум решил, что лучше тебе об этом забыть. Он построил Больницу и запер воспоминания о том дне внутри, а ты вбил себе в голову, что Эд погиб в перестрелке. Ты бросил наркотики и уехал. Ты думал, что делаешь это, чтобы не вспоминать о наркотиках, но на самом деле ты хотел забыть об Эде. Эта Больница – твой разум, а за этими вратами тебя ждет Дьявол. И ты должен изгнать его навечно.
Я стоял на коленях, держась за голову. Я не мог в это поверить. Неужели все было так? Эта история была самым ужасным, что я видел и слышал в этой Больнице. Наконец, я поднялся.
- Я сделаю это, - твердо сказал я. – Я сделаю это, открывай ворота.
- Вырви цепи из моей спины, и сможешь пройти.
Я, тяжело дыша в предвкушении встречи с Дьяволом, начал вытаскивать оковы из спины зародыша, как недавно сделал с Аланом. Когда истекающий кровью страж упал на землю, ворота со скрипом раскрылись. За ними была тьма. И я вошел в эту тьму. Я зашел слишком далеко, чтобы останавливаться.
СОН ШЕСТОЙ: ИЗГОНИ СВОЕГО ДЬЯВОЛА
Сегодня они все собрались в палате своего друга. Все они плакали, не скрывая своих чувств. Эван был в коме уже пять дней, и с каждым днем его состояние становилось все хуже и хуже. Его родители уже подписали разрешение на эвтаназию, и сейчас доктора собирались отключить его от системы жизнеобеспечения. Это были последние минуты жизни Эвана.
Вокруг не было ничего. Совершенно. Ни неба, ни земли, ни воздуха. Ничего. Лишь тьма. Идеальное место, чтобы спрятать Дьявола.
- Эван! – услышал я за спиной такой знакомый голос. Я обернулся и увидел его.
Я до сих пор помнил, как выглядел Эд. Бородка, длинные черные волосы, на руке татуировка с надписью «Славьте Короля», - так мы называли его – на шее цифра 91 – его год рождения. Теперь он был другим. Бледная, точнее, белая кожа, волосы превратились в окутывающий голову черный туман, татуировки теперь были криво вырезаны прямо в плоти. На руке была надпись «Славьте Бога», а на шее римская цифра MMIX – год его смерти. Из его спины, подобно иглам дикобраза, торчали ржавые трубы, губ и кусочков щек у него не было, из-за чего его рот навечно застыл в улыбке, под глазами были разрезы в виде слез, сами глаза являли собой само безумие.
- Рад видеть тебя, братишка! – воскликнул Эд, подходя ко мне с распростертыми объятиями. – Не правда ли, человеческий разум – необычная штука? Он может скрыть самые темные твои воспоминания и мысли так глубоко, что ты и представить себе не сможешь. Вот только, иногда, эти демоны вырываются на свободу и жаждут мести. Но я не такой, не бойся. Я знаю, что ты ненавидишь меня, но научишься любить меня. Как брата. Ведь мы с тобой станем единым целым.
- Никогда, - возразил я. – Я пришел, чтобы изгнать тебя. Убить, если понадобится.
- Опять? Жаль. Думаю, Эван, это мне придется тебя убить. Два года, что я провел здесь – пустяк. Ведь ты, братишка, будешь гнить здесь до конца своих дней.
Эд вырвал одну трубу из своей спины и пошел ко мне. Мне удалось увернуться от его удара, а потом и еще от одного. Я оббежал его сзади и вырвал другую трубу. Мне уже было известно, насколько мягкая плоть у этих тварей, и Эд не был исключением. Трубой я пронзил ему обе руки, сковав их вместе. Удар в колено, и Дьявол упал на псевдоземлю. Я ухватился за два «шипа» в его спине и, напрягшись изо всех сил, протолкнул их дальше, пронзив его насквозь. Пот рекой стекал с меня. Я поднял выпавшую из его рук трубу и подошел поближе.
- Неужели, ты посмеешь опять убить меня, Эван?! – воскликнул он. Из его рта капал кровь.
- Да, - холодно ответил я. – Посмею.
Я вонзил трубу в его череп и надавил на нее. Я давил, пока она не выскочила из его раскрытой в безмолвном вопле пасти. Это был конец. Дьявол мертв. Я свободен.
Я словно со стороны видел, как подхожу к выходу из Клетки. Стоп. Я действительно видел это со стороны. Но как? И тут я понял. На моей шее была вырезана злосчастная цифра – MMIX. Я с широкими глазами обернулся, но не увидел тела. Когда я вновь взглянул в сторону ворот, там стоял уже не я, а Эд Хай.
- Нет! – закричал я, бросаясь к нему. Но что-то схватило меня за ногу, из-за чего я упал. Я не мог поверить своим глазам.
- Спокойной ночи, - прошептал Дьявол, посылая мне воздушный поцелуй. – Братишка.
Я продолжал кричать, не в силах пошевелится. Я плакал, бессильно наблюдая, как ворота на свободу закрываются, как Эд уходит, оставляя меня во тьме моего же безумия.
Когда доктора собирались отключить приборы, Эван внезапно проснулся. Это поразило всех. Джес, со слезами радости на глазах, обняла своего возлюбленного.
- Эван! – выдавила она. – Как я рада, что ты вернулся!
- Да, - тяжело дыша, сказал больной. Его губы расползлись в зловещей ухмылке. – Я вернулся.